Обыкновенная судьба в необыкновенное время

Потомственный железнодорожник, Василий Петрович Дмитриев с шестнадцати лет встал у паровозной топки, а вскоре и сам повел паровоз, и помчался по лихим сороковым, которые плавно перешли в пятидесятые. Мелькнули за окном шестидесятые, и жизнь помчалась со скоростью курьерского поезда, оставляя рубцы на сердце и зарубки в памяти - все, как в обычной биографии людей этого необычного времени.

"Окрасился месяц багрянцем, Где волны шумели у скал. - Поедем, красотка, кататься, Давно я тебя поджидал". Василий Петрович прерывает песню и отворачивается, наклоняя голову. "Эту песню любила Люся. Как она ее пела!", - после паузы добавляет он. Его Люси уже несколько лет нет с ним, но воспоминания о ней до сих пор ранят его душу. Русская песня, любовь к которой объединяла всех членов семьи, как и множество других связывавших их ниточек и веревочек, живет в нем, как и прежде. Ведь пели не только во время семейных и дружеских застолий, песня была и большим семейным увлечением: на всех вечерах и концертах, на которых пела Люся, Василий был самым благодарным слушателем. В семейном альбоме - фотография женского хора: женщины в приталенных, мягко ниспадающих удлиненных нарядных платьях, украшенных у плеча букетиками искусственных цветов. В альбоме из моего детства есть такая же - странно, как похожи не только стройные фигуры женщин, но и платья - а ведь моя мама жила в далеком Ташкенте.

В их глазах - пронзительность эпохи

Это сегодня представители семейных династий не афишируют преемственность семейного дела - ну разве что это еще ценится у медиков и дипломатов. А в прежние времена потомственные рабочие, железнодорожники, учителя были в почете. Старшее поколение держало марку, чтобы не посрамиться перед младшими, а младшие не могли уронить честь отцов и дедов, пытаясь работать еще лучше. Отец и дед Василия Петровича Дмитриева всю жизнь ремонтировали и водили составы. В ту эпоху - еще с царских времен профессия железнодорожника была престижной, хорошо оплачиваемой и уважаемой. Само собой случилось, что Василий тоже стал железнодорожником. Когда началась война, мальчишке исполнилось шестнадцать. Ему выпало водить поезда под бомбежками, прятаться под тендером паровоза от мессершмитов, пролетавших на бреющем полете над вагонами санитарного поезда и гнать эти поезда под вой разрывающихся снарядов.

На фотографиях военных лет у людей необыкновенные глаза: ясные, чистые, задорные и пронзительные. Кажется, они знали про жизнь что-то глубинное, недоступное нам сегодняшним, - люди с современных фотографий смотрят иначе. Мальчишка, напоминающий удалью героев Рыбникова или Юматова - с таким же вихрастым чубом и задиристым взглядом, смотрит со старой фотографии в сегодня так, как будто тогда в его жизни не было запаха пороха и в ней не рвались снаряды.

К 15 июля 1941 года немцы подобрались совсем близко к Рославлю - городку под Смоленском, где на железной дороге всю жизнь работали и дед, и отец, и все родственники Василия Дмитриева по отцовской линии. "Надо срочно эвакуироваться!"- заявил отец с порога. Мать - в слезы: как оставить корову, свинью, огород, подкармливающий семью? Отец был непреклонен: немцы подбирались все ближе. Корову отдали тетке в соседнюю деревню - потом буренку у нее отобрали немцы. А свинью отец зарезал и тут же засолил мясо на дорогу, уложив его в фанерные ящики. Целый эшелон железнодорожников с семьями ушел на Восток за две недели до прихода немцев. Отец же отправился в эвакуацию с последним гражданским эшелоном, который немцы по дороге разбомбили, и ему пришлось пешком добираться до Москвы. Назначение он получил в Саратовскую область в паровозное депо Балашово - водил составы на фронт. Василий тоже пошел работать в депо сначала кочегаром на паровоз, а затем помощником машиниста. В его военном билете через всю страничку пролегла красная жирная диагональ - бронь: железнодорожники в стране ценились на вес золота - ведь многие погибли в самом начале войны, многие остались в окружении.

Жизнь - это бумеранг: все хорошее возвращается

- Раненым была нужна кровь, и я ее регулярно сдавал безвозмездно, наверное, бочку крови сдал за всю жизнь, - вспоминает Василий Петрович. - Присвоили мне знак Почетного донора. Лишь раз в жизни - уже в благополучных семидесятых, я сдал кровь за деньги, чтобы купить дочери Ларисе, оставшейся во время учебы в Смоленске без обуви, новые сапоги. Так случилось, что срочно понадобились деньги, а взять их было неоткуда - 400 граммов крови разрешили ситуацию, - вспоминает с улыбкой Василий Петрович.
Он сегодня уверен, что жизнь устроена по принципу бумеранга - что ты отдаешь, то со временем возвращается тебе. Не так давно врачи поставили ему страшный диагноз - его кровь больше не вырабатывает красных кровяных телец. Врачи разводили руками - после восьмидесяти с такой проблемой организм вряд ли справится. Но после того, как за год ему перелили чуть ли не 9 литров чужой крови, болезнь отступила.

Мальчишка водил поезда с танками для фронта

Фотографии, на которых перед глазами в ускоренном темпе пробегает чужая жизнь, с отчаянной ясностью и брутальностью напоминают тебе о быстротечности именно твоей жизни. С архивной скрупулезностью, год за годом фиксируя время и лица, фотографии из наших семейных альбомов рассказывают о мгновениях, из которых, как из кирпичиков, складывалась наша жизнь. Вот исчезли задиристость и безмятежность с лица повзрослевшего мальчишки, уже водившего поезда с танками на платформах прямо на фронт. За тот санитарный поезд, что он машинистом привел с фронта, со станции Кричевская под Могилевом, его представили к награде и знаку "Почетному железнодорожнику". Помощника машиниста тогда ранило, а кочегара убило, Василий попросил у начальника поезда помощи - чтобы кто-то в топку уголь бросал. Провел он состав под бомбами, через понтонный мост в районе Дарницы в Киев. Немцы поезда тогда вычисляли и ночью в темноте, хотя они ездили всегда с затемнением, даже свечки зажигали с отражателями, но из трубы паровоза нет-нет, да пыхнет искрами - вот и цель для юнкерсов.
- Я тогда много коллег потерял, а самого даже не ранило - я счастливчик, - часто повторяет Василий Петрович.

Махорку меняли на молоко

За труд в сложных условиях военного времени Василия Петровича Дмитриева наградили медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне". В апреле 1944 -го он и его отец вернулись в свое депо в Рославль.
- Мне как Почетному железнодорожнику полагался дополнительный талон за каждый день поездки, на который можно было купить 300 граммов колбасы, 100 граммов хлеба. 20 граммов сахара, 20 граммов табака. Табак или махорку - пачки "Казбека" или "Памира", соль я обменивал у деревенских женщин на яйца, молоко или "тошнотики" - так называли жареные картофельные блины. Соль была настолько дефицитной, что ради нее люди были готовы на все. Помню, как в 1942-м в Сызрани на путях стоял состав со штрафниками. А рядом встал состав с солью из Астрахани - с озера Баскунчак. Соль сверху покрылась сажей от паровоза, а кое-где виднелись белые пятна - следы от горстей, которые загребали те, кому удавалось обмануть охрану и захватить горсточку. Несколько солдат - штрафников, которых везли на второй Белорусский фронт, решили, что соль они смогут по дороге поменять на спирт и вознамерились набрать соли. Однако охранник крикнул: "Стой! Стрелять буду!". Солдат это не остановило, и охранник выстрелил в штрафника и убил его. Я увидел в окно, как штрафники буквально растерзали часового.

"Отстань, чумазый!"

- Парень я был видный и самоуверенный, - продолжает Василий Петрович. - Однажды в 1944 мы с помощником машиниста и кочегаром приехали из командировки и прямо с поезда, чумазые - только руки помыли, - отправились в столовую обедать. Сидим, а мимо идет официантка: передничек белый, накрахмаленный, кокошничек сахарный, миленькая такая девчонка. Говорю: девушка, обслужите нас! А она отвечает - не мой столик, вас Тоня обслужит. Я не отступаю - говорю, а мне понравились вы! Она говорит, отстань, чумазый! Меня это задело - к таким поворотам я не привык. Так она нас и не обслужила. Тогда я, когда она в очередной раз мимо проходила, встал, обнял ее и поцеловал, прижав к своей замазученной одежде и грязному от копоти лицу. Ох, она возмутилась, расплакалась! Побежала на кухню, оттуда вышел шеф-повар, и давай нас ругать. Потом я пошел в душ, помылся, переоделся, а мысль о ней не дает покоя. Вернулся в столовую и подошел к ней опять, говорю, мол, не согласились бы вы пойти со мной в кино? Она меня не признала, но все равно отказала - мол, с незнакомым не пойду. Я говорю, как это с не знакомыми - ведь я вас уже обнимал и целовал. Она возмутилась такой наглости - с хулиганом тем более не пойду. Но я не отступал, и она сдалась, вечером мы пошли в кинотеатр "Октябрь", где перед вечерним сеансом были танцы. С этого момента мы подружились, правда, поженились не сразу - я уехал на полтора года учиться в Саратов на курсы, где получил среднетехническое образование. Люся меня ждала. Потом меня направили в Смоленск в управление дороги, а Люся приезжала ко мне. Нравы в те времена были строгими, и отношения наши еще долго оставались чистыми, дружескими - ничего больше поцелуев мы себе не позволяли. Так пять лет - до 1949 года мы дружили, ездили друг к другу, писали письма. В феврале мне надо было ехать работать в Вильнюс, куда меня назначили старшим ревизором паровозной службы управления Литовской железной дороги. И 29 января 1949 года мы поженились.

Медовый месяц в вагончике в Поспешном тупике

Их поселили в служебном вагончике на станции Вильнюс в Поспешном тупике неподалеку от туалета. Жить там было тяжело, на виду у людей. Через некоторое время молодожены сняли комнату, это уже потом им дали квартиру. В пятидесятом у них родилась дочь Лариса, а через несколько лет - сын Сергей. С Люсей Василий Петрович прожили 55 лет. Это были лучшие годы их жизни. Они любили гулять с детьми в Молодежном саду, Нагорном парке, парке Вингис, который тогда называли Закрет. Праздники отмечали ярко, с размахом, нередко на природе - колбасу на газетах не резали, усмехается Василий Петрович, и после себя не оставляли ни соринки. Белые скатерти на траве - это было и красиво, и весело - друзей было много. Любили ходить на демонстрации - весело, дружно, с душевным подъемом. Конечно, главный праздник был и остался - День Победы. После работы жена пела в хоре. Она всегда участвовала в Праздниках песни. Эти праздники вошли в жизнь семьи Дмитриевых как ежегодное долгожданное событие. Это был грандиозный размах, всеобщее ликование, радость. Хотя они не были религиозными людьми, Люся и дети иногда ходили в церковь Николая Чудотворца - Люсина бабушка была из семьи священников, и благодаря ей, в семье всегда помнили про Рождество, Пасху.

Преступник оказался рецидивистом

- Жизнь в Вильнюсе была спокойной, - рассказывает Василий Петрович. - Моя жена в течение пяти лет возвращалась со своей смены на заводе "Эльфа" после 12 ночи, и никогда не боялась идти по ночным слабоосвещенным улицам. На улицах по ночам за порядком следила не только милиция, но и дружинники. На железной дороге, как ив любой другой организации того времени, была народная дружина. Мы патрулировали в основном вокзал, площадь и прилегающие к вокзалу территории. Однажды ко мне прибежала запыхавшаяся испуганная женщина, у которой хулиган вырвал из рук сумочку. Она указала, куда он убежал: мы по путям за ним. Когда я его скрутил, в руках у него была ее сумочка. Оказалось, что это был рецидивист, находившийся в розыске. Меня за этот случай наградили медалью. Вообще в то время люди активно занимались общественными работами. Каждый должен был отработать на восстановлении Вильнюса 100 часов - мы и работали, разбирали завалы, месили бетон, носили цемент, строили стадион "Локомотив". В паровозном депо сослуживцы рекомендовали меня в общественные защитники - так что я занимался и правосудием, помог нескольким товарищам избежать строгого наказания за небольшие нарушения.

Радость праздников делили с друзьями

Память у восьмидесятипятилетнего Василия Петровича - отменная: он помнит не только события 70-летней давности, но и совсем недавние так, как будто это было вчера. Перечисляя награды за труд, он непременно отмечает не только год, месяц, но и число, и фамилию наркома, представившего к награде. Дни рождения племянников и их детей, живущих в России, друзей и приятелей он помнит без записной книжки.
- Я помню дни рождения Елены Петровны Бахметьевой, Зиночки Боженкиной, Даны Лаппо, землячки Греты Федорченко, уже ушедшей из жизни Елизаветы Кухарской, с которой вместе в концертах выступала моя Люся, - говорит Василий Петрович. - Стараюсь никого из близких не забыть. Помнит он и все счастливые моменты жизни.

- Мы много ездили: в послевоенное время знак "Почетному железнодорожнику" давал много льгот, в частности, - билет в мягкий вагон на любое направление советской железной дороги, бронь на всех вокзалах, - рассказывает Василий Петрович. - А профсоюзных здравниц, путевок, курсовок тогда было немало. Друзья были людьми разных национальностей - русские, украинцы, евреи, литовцы, поляки. Как-то в то время мы национальности не различали. На все праздники соседи собирались и готовили, кто что умел - одной хозяйке отлично удавалась рыба - фиш, другой - торты, плюшки, пироги с рыбой и капустой, третьей - заливное.

Сегодня, когда большинство друзей умерли или уехали, Василий Петрович поддерживает общение с их детьми - дружит с семьей Нелли Нихамкиной, дочь которой сегодня стала их семейным врачом. Когда в 1986 году Василий Петрович, посвятивший железной дороге большую часть своей жизни, ушел на пенсию, но тосковать по работе ему не пришлось: у него появилась важная обязанность - воспитание внучки Катеньки. Потом появился внук Томас, который тоже нуждался во внимании дедушки. Внукам он посвятил много времени, душевных сил, и сегодня с гордостью перечисляет их достижения, успехи детей, которыми он гордится. Сегодня уже не он заботится о семье, а дети и внуки заботятся о нем. И хотя он живет отдельно, благодаря им ни в чем не знает недостатка, в том числе и во внимании. Василий Петрович по-прежнему посещает концерты русских обществ, он один из самых внимательных и благодарных слушателей и зрителей.

Поклон, вам, герои необыкновенного времени

Обыкновенная биография в необыкновенное время. Обыкновенная, - потому что, кажется, в то далекое время все умели так дружить и так радоваться каждой мелочи и каждому мгновению - может, потому, что знали цену жизни, рядом с которой еще недавно ходила смерть? Потому что честный и благородный труд действительно был в почете, а уходя на пенсию, люди не боялись бедной, заброшенной старости. Потому что люди общались друг с другом, заботились о ближнем, и слова "патриотизм", "коллективизм", "общественные интересы", "на благо родины" еще не воспринимались с иронией и не были ширмой для прикрытия алчности и личной наживы. Потому что семья была ценностью, а дети - цветами жизни: не на словах, а на деле.
Необыкновенное время с его войнами, политическими катаклизмами и трагедиями не сломало своих героев: низкий вам поклон, герои этого времени!

Постарайтесь радоваться каждой минуте сегодняшней жизни, насколько это возможно, - даже если вам 85.

Вера Соболева

Фото: В. Царалунга-Морар